Внутри нас есть тот, кто знает правду?

Человек – прирождённый обманщик, и уже в первые годы жизни ребёнок радостно совершает открытие собственной способности искривлять и выкручивать реальность в своих целях. Одновременно происходит интуитивное постижение ещё более тонкого, но кажущегося не менее полезным, искусства – искусства самообмана. Очевидно, для чего нам может понадобиться вводить в заблуждение нашего ближнего, однако зачем водить за нос себя самого? Вопрос этот может ставить в тупик и озадачивать, лишь если мы упускаем из виду фундаментальный факт человеческой психологии – плюральность и неоднородность структуры личности. Современные науки о мозге и исследования нейронных сетей с их специализированными функциями подтверждают то, что впервые отчетливо было сформулировано сугубо теоретически в философии Ницше и глубинной психологии Фрейда и Юнга. Человек есть не цельная личность, а скорее совокупность личностей разного уровня иерархии и сложности, система действующих сил, находящихся между собой в борьбе за приоритет. Всякий раз, когда мы всерьёз колеблемся между собственными потребностями, выносим ценностное суждение и предпочитаем одно другому, внутри нашего Я разворачивается очередное сражение. Коль скоро устройство личности является множественным и у действующих в ней сил свои задачи, интересы и алгоритмы, они с необходимостью прибегают к такому неотъемлемому средству военного арсенала, как обман.

Вместе с тем с самых древних времён было замечено, что внутри нас есть инстанция, которую остальные части нашей личности стараются обмануть ожесточеннее всего, но им никогда не удаётся этого окончательно добиться. Как бы ни запутались мы в сетях самообмана, внутри всегда остается островок света, пребывает «некто», видящий правду. По этой причине, наблюдая за погрязшим в ослеплении человеком, мы зачастую говорим, что вопреки видимой убежденности «в глубине души» он знает правду. Аналоги этого выражения существуют в большинстве современных языков, среди коих английский ухватил данное явление с поэтической безупречностью. «He knows it in his heart of hearts», говорят англичане, что дословно означает – он знает это в своём «сердце сердец».

«Сердце сердец», известное также под именами совести, внутреннего голоса и самости есть по своему существу наш разум в его узком, этико-философском понимании, идущем от древних греков и индусов. Это не просто калькулирующая способность суждения, а пространство наибольшей доступной нам сознательности и ясности видения – то, что в мифологических традициях часто изображается как парящий глаз (например, глаз Гора у египтян). Это, если угодно, наше высшее Я, существующее будто бы в некоторой автономии от остальных частей психики.

Наиболее яркой и известной исторической иллюстрацией указанной частичной обособленности внутреннего голоса является так называемый даймон, или демон, Сократа. В диалоге «Феаг» он описан следующим образом:

    «Благодаря божественной судьбе с раннего детства мне сопутствует некий гений – это голос, который, когда он мне слышится, всегда, что бы я ни собирался делать, указывает мне отступиться, но никогда ни к чему меня не побуждает».

Уникальность и гений Сократа состояли в том, что он всегда следовал этому голосу, что отвело ему место в истории не столько мыслителя, сколько героического этического образца. Даймон не позволил Сократу заниматься государственными делами (см. «Апология Сократа») и увязнуть в греческой политике или каком ином занятии. Благодаря этому он посвятил себя тому, к чему обладал наибольшим дарованием и интересом, – поискам истины и свободным беседам на улицах Афин со всеми желающими, которые оказали такое грандиозное влияние на современников и ход всей последующей философии. Наконец, даймон удержал мыслителя от подготовленного друзьями бегства из тюрьмы, где тот должен был коротать время в ожидании смертной казни по надуманному обвинению в идеологическом развращении молодежи. Сократ был стар, жизнь его на самом склоне, он уже сказал всё, что мог, и далее его по собственному признанию его ждали бы только болезни и умственное увядание. С другой стороны, ничто не смогло бы увековечить его идеи и их революционный импульс лучше, чем мученическая смерть за свои убеждения, такая же, которую затем претерпели многие другие с тем же историческим результатом. В этом вопросе, как и в прочих, «сердце сердец» подсказало ему правильное решение.

Но почему эта инстанция правды претерпевает такое поругание, почему человек не хочет слышать её до такой степени, что всякий, кто делает это, так сильно выделяется среди своих соплеменников, что приобретает славу святого, мудреца или героя? Причина в том, что этот голос всегда зовёт нас наверх. Путь же туда, путь в гору всегда труден, он означает преодоление естественной гравитации жизни, преодоление творческого дискомфорта и собственных ограничений. Внутри нас есть много сил, которые предпочли бы избежать этого, предпочли бы, чтобы мы стояли на месте, ходили кругами или скатывались вниз.

Мы отворачиваемся от даримых внутренним оком озарений, поскольку если мы действительно увидим то, что оно показывает, у нас более не будет оправданий для бездействия, для увиливания от своего долга перед самими собой. Какова мера нашей ответственности за то, что наша жизнь совсем не такая, какой мы хотели бы ее видеть? Что мы делаем или, напротив, не делаем из того, что, как мы прекрасно знаем, должны? Отчётливое признание проблемы означает необходимость её решать, и это вводит в состояние болезненной неопределённости и напряжения.

«Проще» отводить взгляд от кренящейся набок полки, чем починить её. «Проще» развлекаться или бездельничать, а не учиться в те немногие годы, что отведены на получение образования. «Проще» провести несколько десятилетий в мучительном и разрушительном браке – полном горечи, неудовлетворённости, жажды мщения, чем привести себя и свою личную жизнь в порядок. Простота сия, разумеется, обманчива, ведь нерешенные проблемы, нереализованные возможности и неоплаченные счета множатся, и жизнь обязательно взымает по ним долги с процентами, которые приходится платить нашим будущим Я.

Отказ видеть то, что можешь видеть, и действовать в соответствии с этим приводит не только к личным, но и к историческим катастрофам. Все, кто всерьёз размышлял над трагедиями XX века, пришли к выводу, что вызваны они были вовсе не фундаментальными историческими процессами. Они возникли как следствие сперва маленьких, но затем всё более растущих предательств и обманов, совершавшихся внутри обычных людей. Это невнимание к тому, что знаешь «в глубине души», способно сделать из человека инквизитора, чекиста, доносчика, надзирателя концлагеря, хунвейбина. Они не есть какой-то другой вид существ, отличающийся от тех, кого мы видим вокруг себя каждодневно, – не стоит наивно заблуждаться на этот счёт. Более семидесяти лет психологических исследований, в том числе в рамках социальной психологии, с несомненностью свидетельствуют, что не требуется никакой предрасположенности к насилию или специфического типа личности, чтобы человек превратился в орудие крайней жестокости или носителя безграничной подлости.

Эмиль Чоран писал: «Можно предвидеть всё, кроме глубины своего падения». Однако заглянуть в эту бездну в наших интересах, ведь то, что отделяет основную массу людей, тех самых, кого мы каждый день видим мирно шагающими по улицам, от учинения бойни или крайнего личного регресса – это череда шагов в сторону, каждый из которых подчас мал и незаметен. Путь этот короче, чем может показаться, и опасен он ещё и потому, что совершается незаметно. Год за годом привыкая пускать себе пыль в глаза и избегая ответственности за свою жизнь, человек оказывается способен на что угодно, и пустое дегенеративное прозябание есть самая невинная из возможностей.

Внутри нас есть тот, кто знает правду. Во всяком случае в той мере, в которой она нам доступна в конкретный момент нашей жизни. Предлагаемые этим внутренним оком инсайты и предписания обременяют нас ответственностью, призывают нас к борьбе со своими страхом, усталостью, леностью, неуверенностью. Соблазн заглушить и подавить их велик, так как заветы эти тяжелы. И всё же альтернатива стократ тяжелее как для окружающих, отравляемых миазмами непрожитой жизни, так и нас самих, ибо обманываем мы – не стоит забывать – лучшую часть себя.